Весной 1940 года Великобритании и Франции дважды не хватало нескольких дней, чтобы начать боевые действия против СССР. Точно так же, как и во времена обороны Севастополя, союзники планировали нанести удар одновременно с нескольких сторон, атакуя русского медведя через Босфор, Белое море, Кольский полуостров и Кавказ.

ФУТБОЛ НА ЛИНИИ ФРОНТА

Об ударах по расположению частей вермахта никто и не заикался, а мысли о бомбах, которые могут упасть на промышленные предприятия Германии, казались просто кощунством. Когда британскому министру авиации Кингсли Вуду предложили скинуть несколько зажигательных бомб на леса Шварцвальда, древесину которых немцы использовали в военных целях, тот в гневе отказался. «Это же частная собственность, — искренне возмутился сэр Кингсли, являвшийся по основной специальности правоведом. — Вы еще попросите меня бомбить Рур» (Л.Мосли. Утраченное время. Как начиналась Вторая мировая война. М., 1972).

Сухопутные силы англо-французской коалиции вели себя еще смиреннее военно-воздушных. Предварительно вывесив плакаты: «Мы первыми не стреляем», народ с обеих сторон начал втихаря встречаться на нейтральной полосе, обмениваясь сувенирами и выпивкой. Французскому командованию даже пришлось задуматься о специальных мерах, дабы войска не скучали, а солдаты не толстели. Выход нашли в оперативной доставке к передовой большой партии футбольных мячей и еще большего количества игральных карт, а также в изрядных послаблениях на употребление спиртного на боевых позициях. Пьянство на позициях приняло такие размеры, что в гарнизонах и на крупных железнодорожных станциях пришлось срочно организовать вытрезвители.

Может, союзники не имели достаточных сил для наступления? К моменту официального объявления войны немцы имели на Западе 44 дивизии, из которых 31 представляла собой недовооруженные соединения из недообученных резервистов. Эти слабосильные войска были разбросаны по всей западной Германии и лишь постепенно стягивались на границу.

Против хилого немецкого прикрытия одна Франция выставила почти 5-миллионную армию. Начав мобилизацию уже 23 августа, французы к 10 сентября развернули 88 дивизий, крепостные части, равные 20 дивизиям, а также 50 отдельных танковых батальонов. По общей численности немцы уступали вчетверо, по боевым самолетам всех типов почти втрое, а против без малого трех тысяч неприятельских танков у Гитлера не имелось ни одного.

Обосновывая свое бездействие, французское командование ссылалось на мощные немецкие пограничные укрепления, входящие в знаменитую «линию Зигфрида». Однако сами гитлеровские генералы отзывались о ней чрезвычайно скверно. «Оборонительные сооружения были далеко не такими неприступными укреплениями, какими их изображала наша пропаганда. Бетонное покрытие толщиной более метра было редкостью; в целом позиции, безусловно, не могли выдержать огонь тяжелой артиллерии, — вспоминал будущий начальник штаба 5-й танковой армии Фридрих Меллентин после войны. — Противотанковых препятствий почти не было, и чем больше я смотрел на эти оборонительные сооружения, тем меньше я мог понять полную пассивность французов». (Ф.Меллентин «Танковые сражения 1939–1945 гг.: боевое применение танков во Второй Мировой войне». М., 1957).

Лишь впоследствии стало ясно, что в Париже и Лондоне принципиально не хотели наносить хотя бы минимальный урон немецкому хозяйству. Франко-британская коалиция считала, что полумер типа морской блокады пока более чем достаточно. Ну а там, глядишь, удастся добиться от фюрера компромисса, забыть маленькую семейную ссору и вместе вдарить как следует по настоящему врагу на Востоке.

ПОДКРЕПЛЕНИЕ ДЛЯ МАННЕРГЕЙМА

Если относительно Германии Лондон и Париж вели себя кротко, как овечки, то с началом советско-финской войны они мгновенно превратились в грозных львов. Финнов щедро снабжали всем необходимым вооружением. Англия, Франция и другие западные демократии отправили армии Маннергейма до 100 тысяч винтовок и пулеметов, свыше 1,6 тысяч орудий калибром до 305 мм и 207 самолетов. (Еще 155 французских машин не дошло из-за разгрома Франции в июне 1940 года).

Не столь демократичная, но полная желания защитить европейскую цивилизацию Италия отправила в Финляндию 35 истребителей с экипажами. Совсем уж тоталитарная Германия тайно оплатила до трети военных поставок из Швеции. Даже маломощная Норвегия щедро передала соседям 12 пушек из 145 имевшихся, а Венгрия помогла соплеменникам по финно-угорской языковой группе армейской амуницией.

Кроме пушек и самолетов, Британская Империя направила в Финляндию около 2 тысяч добровольцев. Часть из них, наряду с американцами, испанцами и поляками, вошла в состав 22-й истребительной эскадрильи, а прочих предполагалось использовать на земле. Параллельно в Финляндию прибыло также 8700 шведов, 800 датчан, свыше 700 норвежцев, 1000 эстонцев, 400 венгров и 300 американцев, часть которых уже вступила в бой. Казалось, народы Европы вот-вот позабудут о глупой прошлогодней ссоре и вместе обрушатся на русских варваров. Но, к сожалению для тогдашних правозащитников, линия Маннергейма оказалась недостаточно прочной.

По этой же причине не смог начать наступление на Мурманск союзный экспедиционный корпус, а союзный флот не атаковал Архангельск. Еще 19 декабря 1939 года по предложению начальника английского генштаба генерала Айронсайда было принципиально решено направить в район Кольского полуострова три британские дивизии, отдельную бригаду британской гвардии, французскую дивизию альпийских стрелков и полубригаду французского иностранного легиона.

Круче всех оказалось, конечно, польское эмигрантское правительство, потребовавшее включить в состав десанта свою единственную боеспособную часть — бригаду карпатских стрелков. Выброшенные пинками под зад из собственной страны, поляки, тем не менее, решительно вступились за финнов и даже объявили войну Советскому Союзу. Здесь паны действовали строго в духе национальных традиций: в 1854 году польские эмигранты едва ли не на коленях умоляли Наполеона III позволить им пострелять по Севастополю. Еще раньше, в 1799 году, когда ни клочка собственно польских территорий Россия не удерживала, эмигрантское панство защищало от Суворова парижскую Директорию. Теперь оно озаботилось судьбой Финляндии и поддержало бы любых папуасов — лишь бы хоть немножко напакостить клятым москалям.

С учетом приданной авиагруппы и вспомогательный частей, общая численность экспедиционного корпуса должна была достигнуть 100 тысяч человек, но подготовка операции слишком затянулась. Кроме того, неожиданно уперлись не пожелавшие предоставить свои заполярные порты норвежцы. Одно дело потихоньку поставлять оружие и направлять добровольцев, и совсем другое открыто использовать свою землю под базы для сил вторжения. Не проявили особого энтузиазма и шведы, от которых союзники желали получить право транзита через их территорию. Испугавшись ответного удара СССР, в Осло и Стокгольме начали усиленно брыкаться, а тут и Красная Армия к Выборгу подошла.

Решив больше не испытывать судьбу, финны запросили мира, и уже совсем было готовые садиться на корабли несостоявшиеся защитники демократии вернулись в казармы. Французское общество столь возмутилось недостаточной помощью маленькому, но гордому народу, что кабинету Даладье пришлось срочно уходить в отставку. Возможно, знай парижские обыватели о грандиозных задумках правительства относительно действий на южных границах СССР, они проявили бы к министрам куда большее снисхождение.

КАК ИМ ОБЕСКРОВИТЬ РОССИЮ

Разумеется, лидеры англо-французской коалиции прекрасно понимали, что даже 100-тысячный десант в Заполярье для Сталина не более чем блошиный укус. Поэтому главный удар они планировали нанести совсем в ином месте. Справедливо считая, что нефть — кровь любой современной военной системы, западные стратеги планировали поставить СССР на колени с помощью удара по кавказским нефтепромыслам. Еще до начала советско-финской войны в октябре 1939 года американский посол во Франции Буллит сообщил госсекретарю США, что в Париже обговаривают возможность бомбежек Баку. Одновременно такую операцию начали обсуждать в британском правительстве, где считали необходимым привлечь к проекту и Турцию.

Вскоре после начала боев в Финляндии союзники перешли к конкретной подготовке, для чего 25 декабря 1939 года в Анкару прибыл британский генерал Батлер. С турецких аэродромов планировалось нанести воздушный удар по Баку, Майкопу и Грозному, а нефтеперерабатывающие заводы в Батуми уничтожить комбинированным ударом авиации и прошедшего через Босфор флота. Предполагалось также бомбить и обстреливать черноморские порты, а закавказскими территориями овладеть силами турецкой армии, подкрепленной англо-французскими контингентами.

Поскольку турецкое правительство, обоснованно опасаясь советской военной мощи, отказалось предоставить союзникам порты и аэродромы, операцию пришлось перепланировать в чисто воздушную. В ответ на запрос Даладье французский главнокомандующий Морис Гамелен 22 февраля представил доклад, где предложил ударить по Баку силами 80–100 бомбардировщиков. Еще через неделю — 28 февраля проект углубили и конкретизировали офицеры штаба французских военно-воздушных сил во главе с их главкомом генералом Вюйеменом.

Французы считали возможным разрушить кавказскую нефтяную промышленность за полтора месяца. Самоуверенные британцы сильно надеялись на свои новые бомбардировщики «Бленхейм» и предполагали решить проблему всего за 15 дней. Считалось, что, лишившись 80% нефтяных промыслов и предприятий по переработке нефти, Кремль неизбежно капитулирует.

Особую решительность проявлял генеральный секретарь французского МИДа Леже, заявивший Буллиту, что целью операции является уничтожение Советского Союза. Мсье Леже особо подчеркивал важность организовать именно внезапное нападение, без объявления войны и предварительного разрыва дипломатических отношений. Всего через год с небольшим его предложение воплотили в жизнь в невиданном ранее масштабе.

НЕВОЛЬНЫЙ «СПАСИТЕЛЬ» БАКУ

Вопреки широко распространенному мнению, окончание советско-финской войны не охладило воинственный пыл Лондона и Парижа. Планы нападения на СССР подверглись лишь некоторой корректировке. Было решено пока отказаться от наземных и морских операций, сосредоточившись исключительно на авиаударах по кавказским нефтепромыслам. Для этого англичане располагали аэродромами в Ираке, а французы в Сирии. Поводом для нападения на сей раз стали поставки Германии советской нефти.

Действительно, после заключения пакта Молотова-Риббентропа Берлин получил от нас 865 тысяч тонн нефтепродуктов. Но советские поставки не удовлетворяли даже десятой части потребностей Рейха, и куда больше «черного золота» Гитлер черпал из совсем других скважин. Одна Румыния только в 1941 году дала Рейху почти 3 миллиона тонн нефти, а сколько пришло фюреру из США, неизвестно до сих пор.

И сильно ли все это волновало сэра Чемберлена и нового французского премьера Поля Рейно? Думаете, в британском адмиралтействе решили бабахнуть главным калибром линкоров по венесуэльским промыслам штатовской «Стандарт Ойл»? Может, эскадрильи «Бленхеймов» нацелились на офисы испанской компании «Эспаньола Петролеум», через которую стандартойловскую добычу переправляли другу Адольфу? Или в лондонских и парижских штабах приготовились вдарить по румынским месторождениям в Плоешти, откуда Германия получала в несколько раз больше, чем из Баку, Грозного и Майкопа вместе взятых?

Само собой, ничего подобного не произошло, зато подготовка нападения на кавказские промыслы продолжалась полным ходом. Новый проект Гамелена, составленный 22 марта, полностью поддержал премьер Рейно, но его осуществление требовало дополнительной подготовки. Французские бомбардировщики «Фарман» безнадежно устарели и просто не могли долететь до Баку. Предназначенные для атаки эскадрильи следовало перевооружить современными американскими бомбовозами «Гленн-Мартин», перебросить их в Сирию, доставить туда достаточное количество горючего и боеприпасов, а также обучить летчиков управлять новыми машинами.

Согласно записке командующего французскими войсками в Сирии и Ливане Максима Вейгана, бомбежки можно было начать в начале июня, а пока требовалось провести аэрофотосъемку объектов, чем и занялись британские спецслужбы. Снабженный новейшей фотоаппаратурой разведывательный «Локхид» 224-й эскадрильи королевских ВВС дважды — 30 марта и 5 апреля 1940 года — стартовал к советской границе с иракской авиабазы Эль-Хаббания. Несмотря на обстрел зениток, летевшему на семикилометровой высоте экипажу удалось заснять расположение вышек Баку и нефтеперегонных заводов Батуми.

По странному стечению обстоятельств, одновременно с западными империалистами активизировался в далекой Мексике их вроде бы заклятый враг — товарищ Троцкий. Спустя неделю после составления записки Вейгана — 25 апреля 1940 года — Лев Давыдович подписал свое «Письмо к советским рабочим», где призвал готовить вооруженное восстание против режима. С неугомонным вождем IV Интернационала оказался полностью солидарен будущий глава прогитлеровского правительства, начальник штаба французского флота Жан Дарлан. «В районе Мурманска и в Карелии содержатся тысячи политических ссыльных, и обитатели тамошних концентрационных лагерей готовы восстать против угнетателей, — сообщал энергичный адмирал премьеру Даладье. — Карелия могла бы, в конце концов, стать местом, где антисталинские силы внутри страны могли бы объединиться» (Ю.Невакиви. Зимняя война 1939–1940 гг. в международной политике. М., 1992).

Тем временем французы обустраивали театр военных действий ударными темпами, и 10 мая Рейно бодро сообщил в Лондон, что бомбить можно уже 15-го. Но в этот же день немцы перешли западную границу, а через полтора месяца пал Париж. Кавказские проекты союзничков попали к доктору Геббельсу, и он грамотно распорядился неожиданным подарком. Найденные документы попали в газеты нейтральных стран, наделав там изрядный скандал.

Так фюрер невольно сорвал план англо-французского нападения на кавказские месторождения. Возможно, знай он, что союзники готовы атаковать уже 15-го, германское наступление на Западе было бы отменено ради общеевропейского крестового похода, но история пошла по иному пути. Европейский марш на Восток начался лишь 22 июня 1941 года, а первый проект чисто демократических бомбежек СССР — американский «Меморандум 329» — появился только 4 сентября 1945 года. Он предусматривал уже не только атаку кавказских нефтепромыслов и Мурманска, но и ядерный удар по 20 крупнейшим городам советской державы.