22 июня 1941 года германская армия напала на СССР почти на всем протяжении его западной границы. Первостепенной задачей начального периода войны должна была стать эвакуация промышленности из западных районов СССР. В силу сложившихся исторических обстоятельств, именно на западе была расположена основная масса заводов, фабрик, электростанций. На территориях, которые должны были стать главным театром военных действий, а позднее подверглись немецкой оккупации, перед войной проживало 40 процентов населения страны, производилось 33 процента всей валовой продукции и проходило до 41 процента протяженности железных дорог. На этой территории находились крупнейшие советские города и промышленные центры — Киев, Минск, Харьков, Мариуполь, Запорожье. Здесь, в годы первых пятилеток были построены такие промышленные гиганты как, Днепрогэс, Запорожсталь, Азовсталь. Львиная доля военной промышленности — авиационные и танковые заводы также располагались на Западе СССР.

Руководство СССР в предвоенный период не испытывало никаких иллюзий по поводу ожесточенности будущего противостояния. За яркой витриной победных плакатов и лозунгов скрывалась тайная, напряженная работа по подготовке к будущей войне. Сталин и его соратники активно готовились к борьбе против всего враждебного окружения, так как союзников у Страны Советов не было и не предвиделось. Руководители партии и государства предполагали, что начальный период войны, скорее всего, будет сопровождаться отступлением вглубь страны. Поэтому, уже с середины 20-х годов началась разработка планов эвакуации населения и объектов народного хозяйства на восток. Одной из его мер был отказ от строительства крупных промышленных объектов в приграничных областях и развитие производства за Волгой и на Урале. Страну поделили на угрожаемые зоны, а все ответственные лица имели предписания действий на случай войны.

План эвакуации представлял собой перечень мероприятий по вывозу, в случае войны, из угрожаемых приграничных районов предприятий, материальных ценностей и населения. В этот процесс вовлекались практически все народные комиссариаты, учреждения и ведомства. В восточных районах страны заранее готовились запасные площадки для важных оборонных заводов и фабрик, чтобы те могли начинать работу прямо «с колес». На Востоке закладывали новые шахты, бурили нефтяные скважины на вновь разведанных приисках. В планах предусматривалась очередность эвакуации людей и оборудования, прорабатывался маршрут и график движения и определялся порядок работы на новом месте. Для того, чтобы не возникло путаницы, все ведомственные планы эвакуации увязывались между собой централизованно.

Главная нагрузка приходилась на наркомат путей сообщения (НКПС). Транспортная сеть страны развивалась перед войной ускоренными темпами. Основная часть капиталовложений транспортной отрасли направлялась до войны на развитие железных дорог. Удельный вес железнодорожных магистралей в суммарном грузообороте всех видов транспорта составлял в 1940 году 40 процентов. В последний предвоенный год эксплуатационная длина советских железных дорог составила больше 106 тысяч километров и Советский Союз занял по протяженности железных дорог второе место в мире после США. Однако, пропускная способность советских железных дорог была относительно низкой. Удельный вес двухпутных и многопутных линий в СССР составлял 27 процентов от общей длины железнодорожных линий. Если в европейской части страны железнодорожная сеть была достаточно развитой, то восточнее Москвы она начинала редеть и сужалась до редких однопутных магистралей. Именно поэтому, 9 из 13 с половиной тысяч километров новых линий, проложенных в годы первых пятилеток, построили на востоке страны. Сознавая, что даже такие высокие темпы строительства не решают проблему, руководство страны всячески пыталось увеличить пропускную способность железных дорог интенсивными способами — проводило техническую реконструкцию путей и станционного хозяйства, обновление подвижного состава (вагонов и локомотивов), а также активно поддерживало инициативу снизу. Развивалось движение машинистов — пятисотников, боровшихся за 500 и более километров пробега локомотива в сутки, увеличение межремонтного пробега паровоза, вождение тяжеловесных поездов. Одним из самых известных и популярных людей в СССР стал стахановец машинист Петр Кривонос, разработавший метод повышения технической скорости пробега поездов. Расширение кривоносовского движения позволило довести к 1940 среднесуточную нагрузку вагонов до 98 тысяч, но главное — подготовило железнодорожников к работе в условиях жестких графиков военного времени. И, тем не менее, слишком многое сделать не успели…

Война, поломала все тщательно разработанные планы. 24 июня ЦК ВКП(б) и Советом народных комиссаров СССР был создан Совет по эвакуации, в функции которого входила централизованная реализация эвакуационных планов. Не осознавшее размеров катастрофы, руководство страны приняло решение провести эвакуацию 70-верстной фронтовой полосы. Проведение мероприятий, связанных с эвакуацией на местах, возлагалось на местные органы власти. Сомнений, в том, что противник будет задержан вблизи границы и вскоре выбит за пределы СССР, не было ни у кого. Но положение оказалось значительно хуже, даже самых пессимистических прогнозов. Красная Армия не смогла сдержать агрессора. Уже к концу первой недели войны германские войска вышли к старой границе СССР и ворвались вглубь страны. В считанные дни города, находившиеся в тылу, становились прифронтовыми. Эвакуацию пришлось проводить под вражескими бомбами, а иногда даже под огнем стрелкового оружия противника. В некоторых районах эвакуация происходила стихийно — власти просто не успевали сделать что-то для ее правильной организации. Транспорт чаще всего использовали для вывоза промышленных предприятий и необходимых для налаживания работы в тылу специалистов. Киевлянин Анатолий Кузнецов вспоминал: «Наши чемоданы много дней стояли упакованными. Эвакуируют людей только с организациями, а частным лицам уехать почти невозможно. Бабкины племянники обещали взять с „Арсеналом“, у них на платформах было место, даже между станками помещали свою мебель. Дядя Петя приехал попрощаться, сообщил: — Мы — спецсостав, НКВД запретило брать посторонних».

На восток страны удалось эвакуировать более 10 миллионов человек. По пути следования эшелонов с людьми местные власти устраивали пункты продовольственного питания, а в конечных пунктах эвакуации многое было сделано для того, чтобы создать всем эвакуированным сносные условия существования. Но места для всех не хватало. Часто, для заселения использовали не приспособленные для жилья помещения — клубы, склады. Жилплощадь местного населения «уплотняли» и подселяли к ним в дома беженцев. А многих эвакуированных просто высаживали в чистом поле. Здесь им приходилось рыть землянки, которые и стали их жильем на ближайшие годы. Работники эвакуированных заводов зачастую поселялись прямо на стройплощадках, спешно возводимых цехов и мастерских.

Но организованно эвакуировать удалось далеко не всех желающих… В первую очередь на Восток вывозили только тех, кто имел на это право — в силу должности или необходимости. Эвакуации подлежали специалисты, труд которых был необходим в оборонной промышленности. По возможности старались вывезти и детей, но такие возможности были не всегда. Более того, достаточно часто детей из пионерских лагерей старались возвратить в крупные города, такие как Киев и Ленинград. Считалось, что им не угрожает опасность. Начальство тоже не стремилось остаться на оккупированной территории. В «Сводке управления политической пропаганды Западного фронта» от 6 июля говорилось: «В отдельных районах партийные и советские организации проявляют исключительную рассеянность и панику. Отдельные руководители районов уехали вместе со своими семьями задолго до эвакуации районов. Руководящие работники Гродненского, Новоград-Волынского, Коростенского, Тарнопольского районов в панике бежали задолго до отхода наших частей, причем вместо того, чтобы вывезти государственные материальные ценности, вывозили имеющимся в их распоряжении транспортом личные вещи. В Коростенском районе оставлен архив райкома КП(б) и разные дела районных организаций в незакрытых комнатах. В Проскурове после панического отъезда из города районных и областных руководителей была взорвана электростанция и разрушен водопровод. Отошедшие в Проскуров наши части остались без света и воды…». Разумеется, это только один из эпизодов. Большинство партийных и советских деятелей до последней возможности руководило вывозом ценностей на Восток, а затем уходило партизанить. Все, что вывезти не удавалось, старались, согласно указаниям Сталина, уничтожить. Политика «выжженной земли» привела к тому, что немцам так и не удалось наладить на оккупированной территории серьезное промышленное производство. (Например, в Смоленской области в 1940 году насчитывалось 436 крупных предприятий, а к апрелю 1942 работало 500, но не крупных, а мелких и кустарных).

Был и еще один контингент, который эвакуировался в обязательном порядке. Уже 22 июня Директивой НКГБ СССР о задачах органов госбезопасности прифронтовых областей предписывалось: «Форсировать эвакуацию арестованных, в первую очередь из районов, в которых создалось напряженное положение». Если арестованных вывезти не удавалось, их расстреливали прямо в тюрьмах…

Большие трудности возникали с эвакуацией колхозного скота. Из-за нехватки транспорта его пришлось гнать своим ходом, порой через полстраны. Например, из Вяземского района Смоленской области скот эвакуировался в Мордовскую АССР, Горьковскую и Ярославскую области. При этом падеж в среднем составлял 20 процентов. Стада рассеивались вражескими самолетами, противник пытался перехватить их на маршрутах следования. Но, несмотря на это, только из Смоленской области удалось вывести не менее 250 тысяч голов скота.

Миллионам пришлось спасаться от немцев своим ходом, без надежды на чью-то помощь. Жительница Велижа, Смоленской области Ева Пернавская бежала из города 13 июля, в день, когда к нему подошли немцы. Никакой организованной эвакуации не проводилось. Женщина, вместе с престарелой матерью и двумя малолетними племянницами из Ленинграда, несколько дней скиталась по лесам. Ей случайно удалось пробраться на незанятую немцами территорию. Там она встретила своего супруга, который отвечал за мобилизацию конного состава. Он довез семью до ближайшей железнодорожной станции, и посадил на поезд. Так везло далеко не всем. Те, кто видел забитые беженцами — стариками, женщинами и детьми, дороги лета 1941 года, никогда не забудут эти трагические картины. Стремясь закупорить транспортные артерии, нацисты не щадили мирных людей. Самолеты с черными свастиками обстреливали всех, без разбора. Иногда, просто для развлечения, немецкие летчики могли охотиться даже за одним человеком.

В последние дни июня ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление «О порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества». Страна двинулась на восток. Началась эвакуация. Она заняла сравнительно небольшой промежуток времени — наибольший ее размах пришелся на июль-август 1941 года. Но по объемам перевозок и затраченным усилиям, процесс эвакуации был беспримерным в истории всех войн и стран. Поток эвакуационных грузов увеличивался с каждым днем. В июле 1941 года поезда двигались друг за другом на расстоянии тормозного пути, То есть, практически сплошной лентой. Под эвакуационные грузы было занято 300 тысяч вагонов — половина вагонного парка страны. Противник стремился всеми силами сорвать эвакуацию и дезорганизовать работу транспорта. По данным МПВО НКПС, с июня по декабрь 1941 года немецкая авиация совершила 5939 налетов на советские железные дороги, сбросив 46 тысяч авиабомб. С 24 июня по 25 августа движение на железных дорогах Белоруссии прерывалось из-за авианалетов противника 46 раз. Только благодаря прекрасно организованной работе ремонтно-восстановительных бригад, удалось уменьшить простои поездов до 5 часов 36 минут, в среднем. Но зачастую на железнодорожных станциях и переездах скапливались огромные пробки из поездов. Осложнял процесс эвакуации и тот факт, что транспорту приходилось обеспечивать и встречный поток — на запад шли эшелоны с войсками, техникой и военным имуществом. В таких условиях увеличение пропускной способности линий и узлов железных дорог было возможно толь за счет лучшей организации движения. Здесь-то и пригодились предвоенные эксперименты железнодорожников-стахановцев. Применялись такие меры, как сдваивание составов, введение живой блокировки путем расстановки сигналистов на расстоянии 1 километра друг от друга, попеременный пропуск больших групп поездов то в одном, то в другом направлении.

С июля по ноябрь 1941 года из прифронтовых районов на Восток было перебазировано 1523 промышленных предприятия. Будущий генеральный секретарь ЦК КПСС, председатель Президиума Верховного Совета СССР Леонид Брежнев сравнил эвакуацию с «перемещением на тысячи километров целой индустриальной державы». Крупнейшие заводы и цехи, уже через несколько дней, после выгрузки, прямо под открытым небом, начинали изготавливать отдельные узлы и агрегаты, а через один-два месяца приступали к сборке военной техники. Заранее запланированных мест для эвакуированных предприятий не хватало. Под производственные помещения перестраивали склады, базы, магазины, школы, театры… В сентябре 1941 года Совнарком принял постановление, разрешавшее в условиях войны строить для цехов и промышленных предприятий помещения, рассчитанные на небольшие сроки эксплуатации. Экономили при этом на всем — использование металла и железобетона позволялось только в крайнем случае. Все эти меры привели к тому, что уже в первой половине 1942 года большинство эвакуированных предприятий было пущено в ход. Уже в конце того же года нацисты, на собственной шкуре, под Сталинградом, почувствовали мощь возрожденной и усилившейся советской промышленности. В начале января 1943 года официальная газета СС «Das Schwarze Korps» писала: «Кажется каким-то чудом, что из обширных степей появлялись все новые массы людей и техники, как будто какой-то великий волшебник лепил из уральской глины большевиков и технику в любом количестве». На самом деле, никакого волшебства не было. Был самоотверженный труд миллионов людей, которые в нечеловеческих условиях смогли спасти и восстановить промышленность. Они смогли сделать то, что в принципе сделать было невозможно. Эвакуация и по своему значению, и по количеству затраченных усилий, не имела никакого аналога за всю историю человечества. А главное — она оказалась основным сражением Великой Отечественной войны, которое советский народ выиграл с блеском.